В этом странном лесу, где тени танцуют с ветром, свинья бродит, как потерянная мысль в лабиринте разума. Она находит дуб — старого, мудрого молчальника, который, кажется, знает больше, чем рассказывает.
“Почему ты не плодовит, о, дуб?” — вопит свинья, ее голос звучит как треск поломанной ветки. “Я жажду, я голодна, а ты просто стоишь, как камень, не давая мне ни куска!”

Но что такое дуб? Он не свинья, он не может понимать её мизантропию. Дуб, с корнями, впивающимися в землю, как идеи в сознание, лишь наблюдает за этой хмурой и недовольной свиньей, упрямо продолжая стоять.
“Тень, только тень!” — продолжает она, но, возможно, сама она — тень своих же ожиданий. Глупость? Или это просто отражение ее внутреннего конфликта, где свинья и дуб — это две стороны одной медали, две обманутые надежды?

И вот, когда солнце начинает уставать, свинья, осознав, что дуб не даст ей ни плодов, ни угощений, остается голодной. “Как же так?!” — восклицает она, но не меняет своего мнения о дубе. “Ты — злой, неподвижный монстр, не желающий делиться!”
Но ведь дуб не обязан! Он просто есть, как есть её недовольство, как есть эта бесконечная цепь размышлений, которые ведут в никуда.

В конце концов, свинья уходит, оставляя дуб в покое, но не осознает, что вся ее ярость была направлена на саму себя. Она не меняется, как не меняется дуб. Смешанные чувства, как осенние листья, падают вокруг, но дуб остается — молчаливый свидетель свиного бреда.