Слушайте, народ, как у нас в Одессе говорят: «Никогда не знаешь, кто ревизор, пока не увидишь, как все шарахаются!» Так вот, начинается у Гоголя веселье в маленьком городке, где все чиновники, как на базаре, переживают, что к ним на огонёк заглянет ревизор из столицы. Городничий, наш любимый Петрович, с перепугу чуть не поседел! Он, понимаешь, весь в страхе, что его махинации по карманам людей вылезут, как тараканы после уборки.

А тут, как на грех, приезжает Хлестаков – наш бедный чиновник, который на самом деле не знает, что он не ревизор, а просто «попугай», который случайно забрел в эту клоаку. Он, конечно, наивный, как младенец, и сам себе верит, что у него влияние, как у самого царя! Хлестаков, как настоящий одесский юморист, начинает размахивать руками, рассказывая о своих «подвигах» и «друзьях в высоких кругах», а сам – в кармане только мелочь.

Городничий, не дождавшись завтрашнего дня, начинает лебезить перед Хлестаковым, как будто тот – не ревизор, а сам царь. «Ой, ты, наш дорогой, как же мы тебя ждали! У нас тут всё в порядке, как на златом усы, всё под контролем!» – говорит он, а сам в душе потеет, как будто в бане сидит. Ляпкин-Тяпкин, наш судья, вообще не в курсе, как ему быть: «Какой ревизор, какой черт? Я ж ещё с завтрашнего дня на пенсии!»

А Добчинский и Бобчинский, эти два мещанина, как две мухи на одной варенике, бегают вокруг, шепчутся, что и как, и только добавляют масла в огонь. Они, как и весь город, в ожидании, что Хлестаков – это тот самый ревизор, который всех разорит и накажет. Но Хлестаков, как истинный одессит, только смеётся и хвастается, как будто у него в кармане сам царь.

Анна Андреевна, жена городничего, мечтает о том, как бы ей поднять свой статус, а дочка Марья Антоновна влюбилась в Хлестакова, как в звезду с небес. «Мама, он такой умный и красивый!» – говорит, а мама ей: «Дочка, не влюбляйся в пустышку, а то потом плакать будешь!»

И вот, в финале, когда всё уже на ушах, выясняется, что Хлестаков – это просто Хлестаков, и никакого ревизора не было! Все чиновники, как собаки на сковородке, начинают метаться, и тут уже смех и грех! Городничий в шоке, Ляпкин-Тяпкин с пенсией прощается, а наши мещане доблестно клянутся, что больше никогда не будут верить слухам. Вот так, друзья, у Гоголя – смех и слёзы в одном флаконе!