На кладбище, где тени мертвецов сплетаются с живыми, я, безумный рассказчик, уселся на могиле, как на троне из костей. Голоса! Мертвецы! Обсуждают, о, как же они обсуждают! Словно куклы в театре абсурда, их слова — это крик и шепот, надежды и страхи, как осколки зеркала, отражающие внутренние конфликты.

«Жизнь? Смешно! Смешно, как жизнь — чудовищный фарс! Мы тут, мы там, но где здесь? Мертвые живут, а живые мертвы. Страдания, как тени, крадутся, проскальзывают мимо, вздыхают в покое могил. Что такое смерть? О, сладкая! Сладкая бездна! Ирония, не так ли?

Слышу, как один из них говорит: «Я страдал, страдал, а теперь вот — тишина!». А другой: «Но как же, как же, я не успел!». Человеческая природа — это коктейль из надежд и разочарований, как если бы мы все были бобками, жующими мысли о жизни и смерти, не зная, что делаем.

И я, сидя здесь, на этом кладбище, задаюсь вопросом: а не мертв ли я сам? Чужие страхи становятся моими, их надежды — моими надеждами. Смех, смех в лицо бездне! И вдруг: «Что если, если все это — просто игра? Мы — марионетки, дергаемые невидимой рукой? Кто я? Мертвый или живой? Или просто бобок?»

И вот, разрозненные мысли, как осыпающиеся листья, кружатся в воздухе. Мысли о смерти, о жизни — о том, как все это абсурдно, как тьма и свет переплетаются в танце безумия. И я — всего лишь эхо!