В один из тёмных, дождливых вечеров, когда дождь, подобно слезам, без усталости падал с небес, наш рассказчик, Позднышев, уселся в вагоне поезда, который, как и его сердце, был полон тревог и противоречий. Его голос, наполненный горечью и глубокими размышлениями, привлёк внимание случайных попутчиков, которые стали невольными слушателями его внутренней драмы.

Позднышев, мужчина средних лет, чья жизнь была пронизана страстной ненавистью к музыке и любви, начинал свой рассказ с воспоминаний о своей жене, прекрасной, но недоступной, как недосягаемая звезда. Он описывал её с восхищением, но вскоре это восхищение сменилось ядовитой завистью. В его глазах она была не просто женой, а олицетворением всех пороков, к которым он, несмотря на свою страсть, не мог примириться.

С каждым словом Позднышева, внутренний конфликт между любовью и ненавистью становился всё более ощутимым. Он с горечью вспоминал, как его жена, не в силах противостоять искушению, связалась с музыкантом — тем самым представителем порока, который стал символом его страданий. Позднышев, в своём стремлении осмыслить и оправдать собственные чувства, погружался в глубокие моральные размышления о природе любви и предательства. Он задавался вопросом, действительно ли любовь способна выдержать испытание временем, или же она, подобно цветку, распускающемуся на краткий миг, неизбежно увядает под тяжестью разочарований.

Пассажиры поезда, уставшие от своих собственных забот, с неподдельным интересом слушали его историю, которая становилась всё более трагичной. Они были свидетелями того, как Позднышев, погружаясь в свои мрачные мысли, терял связь с реальностью. Его голос становился всё более напряжённым, а эмоции, выплёскивающиеся из него, были подобны буре, разразившейся в сердце. Он осознал, что его ревность, подобно ядовитому змею, заползла в каждую щель его души, отравляя всё вокруг.

Кульминацией его повествования стал момент, когда, охваченный яростью и безумием, он совершил непоправимое. В этом трагическом финале, полный боли и раскаяния, Позднышев осознал, что брак, который он считал тюрьмой, стал его собственным падением. И как бы он ни пытался оправдать свои действия, внутренний конфликт остался неразрешённым, оставляя его в вечном плену своих собственных страстей.