Вот, значит, сидел я как-то в нашем любимом одесском дворике, а вокруг – вся эта шантрапа: бабушки с ведрами, дедушки с газетами и дети, которые играют в «дядю Фёдора». И тут подходит ко мне Василий, наш юнец, такой весь в белом, как будто только что с бала. Ну, я его и спрашиваю: «Слушай, Васька, как там на этом твоём балу? Зажигали, как на свадьбе у Рабиновича?»
А он, знаешь, не такой весёлый, как я думал. Говорит, мол, все эти танцы и вечеринки – это ерунда, что он встретил там красавицу, но вернулся домой с головной болью. «Как же так?» – спрашиваю. «Ты ж был на балу, а не на похоронах!»
А он мне, знаешь, рассказывает, что на балу всё было прекрасно: музыка играла, шампанское лилось рекой, а красавица, на которую он глаз положил, сверкала, как новый самовар. Но вот только когда он вышел на улицу, увидел, как люди страдают, как работают, как живут. «Ты представляешь, – говорит, – у меня в голове только одно: как можно танцевать, когда вокруг столько горя?»
Я его слушаю и думаю: «Ну, Вася, ты ж не первый, кто с бала вернулся с головной болью. Мы ж, одесситы, такие: пришли на праздник, а потом и за бутылкой, и за анекдотом – всё равно, лишь бы весело было!» Но у Васи, видно, душа не на месте. Он всё время сравнивает: там – красавицы, а тут – рабочие, которые только и мечтают о том, чтобы не есть картошку с селедкой каждый день.
В конце концов, говорит он: «Я не могу больше радоваться, когда вижу, как люди страдают. Вот сижу я, а в голове – один вопрос: как же так? Вроде бы праздник, а внутри – пустота». Я ему и говорю: «Слушай, а может, ты просто влюбился? Это ж не первая красавица в твоей жизни!»
Но он только вздыхает и отвечает: «Да не в этом дело, дядя! Я понимаю, что эта красота – это только обёртка, а внутри – пустота. Вот так, после бала, как-то не по себе». А я ему на это: «Ну, ты ж не в тюрьму попал, а на бал! Забудь про страдания, живи и радуйся, пока есть время!»
Вот так и сидели мы с ним, размышляя о жизни, о любви и о том, как иногда веселье и радость могут прятать за собой слёзы и страдания. Одесса, она такая – весёлая и грустная одновременно, как наш Василий после бала.