Хома Брут, студент-богослов, с головы до ног погружён в страхи, которые переплетаются с реальностью, как тень, что крадётся за ним по ночам. Он приезжает в деревню, где всё кажется странным, а воздух напоён зловещими шепотами. Умершая девушка, Парася, с её таинственными глазами, пронзает его душу, словно леденящий ветер, но она не просто мертва – она ведьма, ведьма, ведьма!

Студент, облачённый в рясы, ведёт службу, но вокруг него сгущается тьма. Стены церкви, как живая плоть, начинают дышать, а образы мёртвых, стонущих в гробах, вызывают смех и слёзы. И вот, ночь. Ночь, полная лунного света и тени, что пляшут, как заблудшие души. Он возвращается к своему кошмару, когда Парася, с её волшебством, начинает вытягивать его из ума, как зловещая рука, тянущаяся из могилы.

Но это ещё не всё. Вий – зловещее существо, с глазами, как провалы в бездну, появляется в его снах и наяву. Он манит Хому, как дьявол искушает праведника. С каждым мгновением, с каждой попыткой скрыться, Хома всё глубже погружается в бездну. Он слышит шёпот старого кладбищенского попа, который, как путеводитель в этом аду, открывает двери к знаниям, что лучше бы остались закрытыми. Знания о смерти, о тьме, о том, что находится за гранью обычного восприятия.

Страх – вот его единственный спутник. Он встречается с Вием, и это не просто борьба, это танец безумия и абсурда, где каждое движение – шаг в бездну. Хома, с его бледным лицом и трясущимися руками, осознаёт: он – не более чем кукла в руках невидимого кукловода, и тьма смеётся над его ужасом.

Парася, уже не просто мертвая, а символ его страха, её образ продолжает преследовать его. Она шепчет ему на ухо, и он слышит её смех, словно это его собственное безумие, и, может быть, в этом смехе кроется истина. Но истина так же ужасна, как и сама тьма. Хома, в конце концов, оказывается перед лицом своего страха, и это – Вий, который уже не просто враг, а олицетворение всех его страхов.

Всё, что он знал, и всё, что он верил, распадается на куски, как старые страницы книги, и в этом хаосе, в этом безумии, он понимает: нет спасения, нет выхода. Он сам становится частью этого абсурда, и, как в зеркале, отражается в страхах других. Вий, смеясь, забирает его душу, и Хома Брут исчезает в ночи, оставляя за собой лишь тень.